Йоаву сказали: «Царь плачет, скорбит об Авессаломе». В тот день победа обернулась всенародной скорбью: стало известно народу, что царь горюет о сыне. И воины возвращались с битвы в город украдкой, как прокрадываются после постыдного бегства с поля боя. А царь, закрыв лицо, кричал во весь голос: «Сын мой Авессалом, Авессалом, сын мой, сын мой!» Тогда Йоав вошел во дворец к царю и сказал: «Ты обесславил ныне всех своих слуг, которые спасли сегодня жизнь тебе, твоим сыновьям и дочерям, женам и наложницам! Ты, верно, любишь ненавидящих тебя и ненавидишь любящих: ты показал сегодня, что и военачальники, и воины для тебя — ничто! Теперь я знаю: если бы Авессалом был жив, а мы все мертвы, ты бы был доволен. Так встань же, выйди и ободри слуг своих, потому что, Господом клянусь, если не выйдешь — этой же ночью не останется у тебя ни одного человека, и будет эта беда страшнее всех бед, которые постигали тебя с юных лет и доныне». Тогда царь поднялся и сел у ворот, и всему войску возвестили: «Царь сидит у ворот», и все люди стали подходить к царю.

Давид возвращается в Иерусалим

Израильтяне меж тем разбежались по своим шатрам. И стал народ во всех родах Израилевых спорить: «Царь избавлял нас от врагов! Он спасал нас от филистимлян, а теперь бежал из страны из-за Авессалома. Но Авессалом, которого мы помазали над собой, погиб в битве — так что же теперь вы молчите, что мешает вам возвратить царя?»

Когда царь Давид узнал, о чем говорят во всем Израиле, он послал гонцов к священникам Цадоку и Эвьятару и попросил их: «Передайте старейшинам Иудеи: „К чему вам быть последними, когда возвращают царя в его дворец? Братья, вы из одного народа, одной со мной крови, зачем вам быть последними, когда нужно возвратить царя?“ И Амасе скажите: „Разве ты не из одного со мной народа, не одной со мной крови? Пусть так-то и эдак поступит со мной Бог и добавит к тому еще, если я до конца дней твоих не сделаю тебя военачальником вместо Йоава“». Так он склонил на свою сторону иудеев, всех как одного, и они отправили к царю гонца со словами: «Возвращайся вместе со всеми слугами!» Царь выступил в обратный путь к Иордану, а иудеи шли в Гилгал навстречу ему, чтобы перевести его через Иордан.

Давид прощает Шими

Шими, сын Геры, вениаминитянин из Бахурима, спешно отправился вместе с иудеями встречать царя Давида, а с ним тысяча человек вениаминитян и Цива, слуга Саулова дома, со своими пятнадцатью сыновьями и двадцатью слугами. Они устремились к Иордану, туда, где был царь, и сами перешли на ту сторону, чтобы переправить через Иордан царскую семью и тем угодить царю. Едва Шими, сын Геры, перешел Иордан, он пал ниц пред царем. «Не ставь мне в вину, владыка мой, — стал просить он царя, — и не попомни того, как нечестиво поступил слуга твой в день, когда владыка мой царь вышел из Иерусалима. Да не примет этого царь близко к сердцу! Я, твой слуга, сознаю, что согрешил, и вот сегодня я первым из всего рода Иосифова пришел встретить владыку моего царя!» Авишай, сын Церуи, сказал: «Разве не достоин Шими смерти за то, что проклинал помазанника Господнего?» Но Давид ответил: «Что мне до того, сыны Церуи, что вы склоняете меня сегодня к злу? Разве такой нынче день, чтобы казнить кого-то в Израиле, — ведь очевидно, что ныне я вновь царь над Израилем!» И, обратившись к Шими, царь сказал: «Тебя не казнят» — и поклялся ему в том.

Встреча Давида и Мефивошета

Вышел встречать царя и Мефивошет, сын Саула. Не омывал он ног, не расчесывал бороды и не сменял одежд своих с того дня, как царь покинул Иерусалим, и до его благополучного возвращения. Когда он вышел из Иерусалима навстречу царю, тот спросил его: «Отчего ты не ушел со мной, Мефивошет?» «Владыка мой царь, — ответил он, — мой слуга обманул меня! Я хотел оседлать осла и верхом отправиться с владыкой моим царем, ведь я хром. А слуга оклеветал меня перед владыкой моим царем. Но владыка мой царь — как ангел Божий: поступай, как тебе угодно. Весь род отца моего ничего не заслужил от владыки моего царя, кроме смерти, но ты посадил своего слугу за царский стол — чего еще требовать мне, о чем взывать к царю?» Царь ответил ему: «К чему долгие разговоры? Вот мое решение: вы с Цивой должны поделить поля между собой». «Да пусть он возьмет себе всё, — сказал царю Мефивошет, — раз владыка мой царь благополучно вернулся домой!»

Милость Давида Барзиллаю

Пришел из Роглима Гиладского и Барзиллай, чтобы сопровождать царя при переправе через Иордан. Барзиллай был глубоким стариком: ему было восемьдесят лет. Будучи очень богат, он снабжал царя припасами, пока тот оставался в Маханаиме. Царь предложил Барзиллаю: «Иди со мной, теперь я позабочусь о тебе в Иерусалиме!» Но Барзиллай отвечал царю: «Сколько мне еще осталось жить, куда уж мне отправляться с царем в Иерусалим? Мне теперь восемьдесят лет, отличу ли я доброе от худого, когда стану пробовать пищу и питье, когда стану слушать певцов и певиц? К чему слуге твоему быть обузой владыке моему царю? Твой слуга пройдет немного с царем за Иордан, но к чему царю наделять меня такой наградой? Позволь слуге твоему вернуться в свой город и умереть там, возле могилы отца и матери. Но вот слуга твой Кимхам, мой сын, — пусть он отправится далее с владыкой моим царем, и поступай с ним, как тебе угодно». Царь ответил: «Пусть Кимхам отправится со мной, и я поступлю с ним, как угодно тебе, и всё, чего ни пожелаешь от меня, сделаю тебе». Весь народ перешел через Иордан, и сам царь тоже перешел. Царь поцеловал Барзиллая и благословил его, и тот вернулся к себе. Царь отправился в Гилгал, и Кимхам пошел с ним. Всё войско иудейское и половина воинов израильтян были с царем на переправе.

Вскоре все израильтяне пришли к царю и спросили его: «Что это наши братья иудеи похитили тебя, переправили через Иордан царя Давида и его домочадцев, а с ним и всех его людей?» Ответили иудеи израильтянам: «Но ведь царь родственник нам, зачем гневаться по такому поводу? Разве мы ели хлеб царя или получили от него подарки?» Израильтяне отвечали иудеям так: «В царстве — десять частей наших, так что и Давид более наш, чем ваш! Что же вы обесславили нас? Разве не мы первыми заговорили о том, чтобы возвратить нашего царя?» Но ответ иудеев был более резким и обидным, чем ответ израильтян.