«Братья и отцы! Послушайте, что хотел бы я сказать вам сейчас в свое оправдание».

Когда они услышали, что он говорит по-арамейски, они и вовсе утихли.

«Я иудей, — продолжал Павел, — родился в городе Тарсе, что в Киликии. Воспитывался я в этом городе, учился у Гамалиила и был научен строгому исполнению отеческого Закона. И с таким же рвением служил Богу, как и вы сегодня. Я преследовал и смерти предавал всех приверженцев этого Пути как ложного учения, связывал и бросал в тюрьмы как мужчин, так и женщин, свидетели мне в том — первосвященник и весь совет старейшин. У них я взял письма к братьям в Дамаск и отправился туда, чтобы оттуда всех сторонников этого нового учения вести как узников для наказания в Иерусалим.

И вот что произошло со мной на пути: когда я приближался к Дамаску, около полудня внезапно меня озарил яркий свет с неба. Я упал на землю и услышал голос, говоривший мне: „Саул, Саул, что ты гонишь Меня?“

„Кто ты, Господи?“ — спросил я.

„Я Иисус Назарянин, Которого ты преследуешь“, — ответил Он мне. Спутники мои свет видели, но голоса, говорившего мне, не слышали.

„Что мне делать, Господи?“ — спросил я.

„Встань и иди в Дамаск! — ответил мне Господь. — Там скажут тебе всё, что тебе надлежит сделать“. От яркости света того я ослеп, и спутники мои за руку привели меня в Дамаск.

Некий Анания, человек, свято соблюдающий Закон и глубоко уважаемый всеми иудеями, живущими в Дамаске, пришел ко мне. Он стал рядом и сказал: „Брат Саул, пусть же вернется к тебе зрение“. И тотчас открылись глаза мои, так что смог я видеть его.

Он же продолжил: „Богом отцов наших суждено тебе узнать волю Его, увидеть Праведника и услышать голос из Его уст для того, чтобы ты стал свидетелем Его перед всеми людьми и поведал им о том, что ты видел и слышал. Тогда к чему же медлить? Встань, прими крещение и, призвав имя Его, омой грехи твои“.

Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в Храме, мне было видение. Увидел я Его, говорящего мне: „Поспеши покинуть Иерусалим и сделай это немедленно, потому что не примут они твое свидетельство обо Мне“.

„Господи! — ответил я. — Они же знают, что я шел из синагоги в синагогу, заточая в тюрьмы и избивая верующих в Тебя, а когда проливалась кровь свидетеля Твоего Стефана, я, одобряя это, тоже стоял там и стерег одежды убивавших его“.

Тогда Господь сказал мне: „Иди! Я пошлю тебя далеко, к язычникам“».

Его слушали до тех пор, пока он не сказал этого, но тут подняли крик: «Пора кончать с ним! Нельзя его оставлять в живых!» Они кричали, размахивали одеждами, пригоршнями бросали пыль в воздух. Тогда трибун велел увести Павла в крепость и приказал сечь его плетьми, чтобы дознаться, по какой причине на него так яростно кричали. Когда же его для бичевания привязали ремнями, Павел спросил у находившегося при этом центуриона: «Имеете ли вы право бичевать римского гражданина, да к тому же без суда и следствия?»

Услышав это, центурион пошел к трибуну и сказал ему: «Что ты собираешься делать? Ведь человек этот — римский гражданин».

Трибун пришел к Павлу и спросил его: «Скажи мне, ты на самом деле римский гражданин?»

«Да», — ответил Павел.

«Мне же, — удивленно заметил трибун, — это гражданство стоило больших денег».

«А я родился римским гражданином», — сказал Павел.

Собравшиеся пытать его тотчас же подались назад, и сам трибун испугался, узнав, что заковал в цепи римского гражданина.

Перед Синедрионом

На следующий день, желая выяснить, в чем иудеи обвиняют Павла, трибун велел снять с него цепи и приказал собрать первосвященников и весь Синедрион, а затем вывел Павла и поставил его перед ними.