Заключительные слова Иова в свою защиту

Я сговорился с глазами своими,

что глядеть не буду на девиц.

Ведь каков удел людям от Бога свыше,

какое наследие от Всесильного с высоты небес?

Разве не гибель уготована нечестивцу

и беда — злодею?

Разве не видит Бог мои поступки,

все шаги мои разве не примечает?

Разве жил я во лжи?

Или нога моя спешила к коварству?

Пусть Он взвесит меня на верных весах,

пусть узнает Бог мою непорочность!

Если стопы мои с пути прямого свернули,

если сердце последовало за взглядом,

если руки свои я чем-то запятнал,

пусть тогда другой ест, что я посеял,

а что выросло для меня —

да будет вырвано с корнем!

Если сердце мое соблазнилось чужой женой

и у дверей соседа я караулил ее,

пусть моя жена отдается другому,

пусть под других она ложится.

Ведь это же разврат,

преступленье подсудное.

Это огонь испепеляющий,

низводящий в Аваддон,

всё добро мое пусть бы он уничтожил!

Разве был я несправедлив к слуге моему

или к служанке моей

и со мной вели они тяжбу?

Что стал бы я делать,

если б поднялся Бог на их защиту,

если б Он учинил допрос, что ответил бы я?

Тот, кто сотворил меня во чреве матери,

сотворил и слугу моего,

Единый созидал нас в утробе.

Разве я отказывал бедняку в просьбе,

угасал ли взор вдовы по моей вине?

Разве в одиночку я ел свой ломоть?

Разве не ел от него и сирота?

С юности моей я растил сироту, как отец,

с рождения моего о вдове заботился.

И если видел я,

как зябнет раздетый,

как бедняку нечем укрыться,

не меня ли потом благословляло сердце его

и не моих ли овец шерстью был он тогда согрет?

Но если я поднимал руку на сироту,

зная, что на суде за меня встанут,

пусть выскочит рука моя из своего сустава,

пусть в локте она переломится!

Ведь страшился я бедствий, посылаемых от Бога,

пред величьем Его не мог я сделать такого.

Разве на золото я полагался,

разве о чистом золоте говорил: „На тебя моя надежда“?

Разве тому я радовался,

что велико мое богатство,

что рука моя владеет многим?

Или, глядя на солнце, как оно сияет,

как луна шествует в блеске,

разве сердце мое втайне соблазнялось,

разве рука моя уст моих касалась?

Ведь и это было бы грехом подсудным,

тогда бы от Бога Всевышнего я отрекся.

Разве радовался я несчастью врагов своих,

разве ликовал, что беда их постигла?

Не позволял я устам моим грешить,

призывая проклятья на их жизни!

Разве домочадцы мои не говорили:

„Всех нас он досыта кормит мясом“?

И чужеземец не ночевал на улице:

двери мои я отворял страннику.

Разве скрывал я свои проступки, как все люди,

пряча грех мой за пазухой?

Тогда боялся бы я собраний многолюдных,

презренье соплеменников меня бы страшило,

я молчал бы, не смея за двери выйти.

О, если бы Он меня выслушал!

Вот последнее мое слово,

пусть отзовется Всесильный,

пусть обвинитель запишет ответ в свиток.

И тогда на плечах своих буду носить его,

увенчаю себя им.

О каждом шаге своем я Ему поведаю,

предстану перед Ним, как князь.

И если земля моя на меня сетовала,

если все ее пашни плакали вместе,

если ел я плоды ее даром,

хозяев ее сживал со света,

тогда пусть терновник растет там

вместо пшеницы,

сорняки — вместо ячменя».

Завершились на этом речи Иова.