Руфь на поле Боаза

У Ноемини был родственник по мужу, человек знатный, из того же рода, что и Элимелех. Звали его Боаз. Сказала как-то Руфь-моавитянка Ноемини: «Позволь мне пойти на поля, подбирать оставшиеся колосья там, где будут добры ко мне». Та ответила ей: «Иди, дочь моя». Руфь пошла в поля и стала подбирать те колосья, что оставались за жнецами. Случилось так, что попала она на одно из полей Боаза, родственника Элимелеха. И как раз в это время из Вифлеема пришел и сам Боаз, он сказал жнецам: «Бог в помощь!» «Благослови тебя Господь», — отвечали ему жнецы. А старшего над жнецами Боаз спросил: «Чья это молодая женщина?» Отвечал ему старший над жнецами: «Это моавитянка, что вместе с Ноеминью вернулась с земли Моав. Она попросила позволить ей подбирать колосья за жнецами. С самого утра она на ногах и домой не отлучалась».

Сказал тогда Боаз Руфи: «Послушай, дочь моя! Не ходи подбирать колосья на другое поле, не уходи отсюда. Держись моих жниц, примечай, на каком поле жнут, да иди за ними. А работникам я наказал, чтобы тебя не трогали. Захочешь пить — иди к сосудам, что принесли мои работники, и утоли жажду». Руфь пала ниц, поклонилась ему и сказала: «Чем я заслужила милость твою и заботу, ведь я чужестранка?!» Боаз ответил ей: «Мне много рассказывали обо всем, что ты сделала для свекрови своей по смерти своего мужа: как оставила ты отца и мать, как покинула родную землю и отправилась к народу, прежде тебе незнакомому. Пусть Господь воздаст тебе по делам твоим, пусть вознаградит тебя сполна Господь, Бог Израилев, ведь под крылом Его ты взыскала приют!» И она ответила: «Уповаю на милость твою, господин мой! Ты пожалел меня и утешил, как рабу свою, хотя я и не из рабынь твоих».

В час обеда Боаз позвал Руфь: «Иди сюда, ешь с нами хлеб, обмакивай свой ломоть в уксус». Руфь села рядом со жнецами, он протянул ей поджаренных зерен, и она поела досыта и отложила про запас. А когда она ушла подбирать колосья дальше, Боаз наказал своим работникам: «Пусть она собирает и между снопов, а вы не гоните ее. Надергайте ей колосьев из снопов и оставьте, пусть подберет, да не корите ее».

Так Руфь и собирала колосья в поле до вечера, а когда обмолотила собранное, то вышло с меру ячменя. Взяла она зерно и вернулась в город. Увидела Ноеминь собранное невесткой зерно, да еще Руфь отдала ей то, что осталось у нее от обеда, когда она поела, и спросила Ноеминь невестку: «Где же ты собирала сегодня колосья, где трудилась? Будь благословен тот, кто был милостив к тебе!» Поведала Руфь свекрови, у кого трудилась: «Имя человека, у которого сегодня я трудилась, — Боаз». А Ноеминь сказала своей невестке: «Да благословит его Господь! Да пребудет с ним Тот, Кто полон неизменной преданности и любви и к живым, и к мертвым!» — и добавила: «Человек этот нам родня, он из тех, у кого есть право выкупа». На это Руфь-моавитянка сказала: «А еще Он мне вот что сказал: „Держись моих работников, покуда не закончат они всю жатву“». И Ноеминь ответила своей невестке Руфи: «Хорошо, дочь моя, что ты будешь трудиться с его жницами, а то как бы не обидели тебя на каком-нибудь другом поле». Так и осталась Руфь со жницами Боаза подбирать колосья, пока не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы. И она по-прежнему жила со своею свекровью.