Павлуса принимают другие посланники Исо Масеха

Четырнадцать лет спустя я опять побывал в Иерусалиме, на этот раз с Варнавой. Мы взяли с собой и Тита. Было откровение, что я должен пойти туда, и я изложил лидерам той общины верующих содержание Радостной Вести, которую я возвещаю среди язычников. Я сделал это в личной беседе с теми, кто считался главным среди верующих, чтобы проверить, не напрасно ли я трудился и тружусь. Однако они не потребовали даже, чтобы Тит, бывший греком, был обрезан! А вопрос этот был поднят лжебратьями, которые скрытно проникли в нашу среду, желая лишить нас той свободы, которую мы получили в Исо Масехе, и опять поработить нас. Но мы ни в чём не поддались им ни на минуту, чтобы у вас сохранилась истина Радостной Вести.

И те, за кем признавался наибольший авторитет в иерусалимской общине верующих (лично для меня их высокое положение ничего не значило, потому что Всевышний судит о человеке не взирая на лица), ничего не потребовали сверх той Радостной Вести, которую я возвещал. Наоборот, они были убеждены в том, что мне было доверено возвещать Радостную Весть необрезанным точно так же, как Петрусу – обрезанным. Ведь Всевышний, Который действовал через Петруса в его служении посланника Масеха для обрезанных, действовал и через меня в служении для язычников. Якуб, Кифа и Иохан – те, кого считают столпами среди верующих, подали мне и Варнаве руку общения в знак того, что они признают данное мне по благодати служение и соглашаются с тем, что нам следует идти к язычникам, а им – к обрезанным. Они лишь попросили о том, чтобы мы не забывали о помощи бедным, что я и исполняю с большим усердием.

Оправдание верой в Исо Масеха

Когда же Кифа пришёл в Антиохию, я высказал ему всё прямо в лицо, потому что он был виноват. Раньше он ел вместе с верующими из язычников, но когда пришли некоторые люди из общины Якуба, он стал устраняться и перестал общаться с бывшими язычниками из страха перед теми, кто был обрезан. Так же лицемерно, как он, начали поступать и другие иудеи, так что их лицемерие сбило с правильного пути даже Варнаву. Когда я увидел, что они поступают не в согласии с истиной Радостной Вести, я сказал Кифе в присутствии всех: «Ты иудей, но живёшь как язычник, а не как иудей. Зачем же ты заставляешь язычников следовать иудейским традициям?»

Мы, иудеи по рождению, а не «грешные язычники», знаем, что человек получает оправдание не соблюдением Закона, а верой в Исо Масеха. Поэтому и мы поверили в Исо Масеха, чтобы и нам быть оправданными верой в Него, а не соблюдением Закона. Соблюдением же Закона не оправдается никто. И если мы, ища оправдания через Масеха, оказываемся такими же грешниками, как и язычники, значит ли это, что Масех распространяет грех? Ни в коем случае! Ведь если я вновь пытаюсь оправдаться через соблюдение Закона, что некогда сам же и отверг, то этим я показываю, что я нарушитель Закона. Закон приговорил меня к смерти, и, умерев, я освободился от власти Закона, чтобы жить для Всевышнего! Я был распят с Масехом, и уже не я, но Масех живёт во мне. Моя жизнь в этом теле – это жизнь верой в (вечного) Сына Всевышнего, полюбившего меня и отдавшего Себя за меня. Я не отвергаю благодать Всевышнего. А если бы оправдание можно было получить через соблюдение Закона, то это значило бы, что Масех умер напрасно!