Давид убежал из Навафа в Раме и пришел и сказал Ионафану: «Что сделал я, в чем неправда моя, чем согрешил я перед отцом твоим, что он ищет души моей?» И сказал ему Ионафан: «Нет, ты не умрешь. Вот, отец мой не делает ни большого, ни малого дела, не открыв ушам моим. Для чего же бы отцу моему скрывать от меня это дело? Этого не будет».

Давид клялся и говорил: «Отец твой хорошо знает, что я нашел благоволение в очах твоих, и потому говорит сам в себе: „Пусть не знает о том Ионафан, чтобы не огорчился“. Но жив Господь и жива душа твоя! Один только шаг между мной и смертью».

И сказал Ионафан Давиду: «Чего желает душа твоя, я сделаю для тебя».

И сказал Давид Ионафану: «Вот, завтра новомесячие, и я должен сидеть с царем за столом. Но отпусти меня, и я скроюсь в поле до вечера третьего дня.

Если отец твой спросит обо мне, ты скажи: „Давид выпросился у меня сходить в свой город Вифлеем; потому что там ежегодное жертвоприношение всего родства его“.

Если на это он скажет: „Хорошо“, то мир рабу твоему; а если он разгневается, то знай, что злое дело решено у него.

Ты же сделай милость рабу твоему, ибо ты принял раба твоего в завет Господен с тобой, и если есть какая вина на мне, то умертви ты меня. Зачем тебе вести меня к отцу твоему?» И сказал Ионафан: «Никак не будет этого с тобой. Ибо если я узнаю наверное, что у отца моего решено злое дело совершить над тобой, то неужели не извещу тебя об этом?» И сказал Давид Ионафану: «Кто известит меня, если отец твой ответит тебе сурово?» И сказал Ионафан Давиду: «Иди, выйдем в поле». И вышли оба в поле.

И сказал Ионафан Давиду: «Жив Господь, Бог Израилев! Я завтра около этого времени или послезавтра выпытаю у отца моего; и если он благосклонен к Давиду и я тогда же не пошлю к тебе и не открою пред ушами твоими, пусть то и то сделает Господь с Ионафаном и еще больше сделает. Если же отец мой замышляет сделать тебе зло, и это открою в уши твои, и отпущу тебя, и тогда иди с миром. И да будет Господь с тобой, как был с отцом моим!

Но и ты, если я буду еще жив, окажи мне милость Господню.

А если я умру, то не отними милости твоей от дома моего вовеки, даже и тогда, когда Господь истребит с лица земли всех врагов Давида».

Так заключил Ионафан завет с домом Давида и сказал: «Да взыщет Господь с врагов Давида!» И снова Ионафан клялся Давиду своею любовью к нему, ибо любил его, как свою душу.

И сказал ему Ионафан: «Завтра новомесячие, и о тебе спросят, ибо место твое будет не занято; поэтому на третий день ты спустись и поспеши на то место, где скрывался ты прежде, и сядь у камня Азель; а я в ту сторону пущу три стрелы, как будто стреляя в цель; потом пошлю отрока, говоря: „Пойди, найди стрелы“; и если я скажу отроку: „Вот, стрелы сзади тебя, возьми их“, то приди ко мне, ибо мир тебе, и, жив Господь, ничего тебе не будет. Если же так скажу отроку: „Вот, стрелы впереди тебя“, то ты уходи, ибо отпускает тебя Господь; а тому, что мы говорили, я и ты, свидетель Господь между мной и тобой вовеки».

И скрылся Давид на поле. И наступило новомесячие, и сел царь обедать.

Царь сел на своем месте, по обычаю, на седалище у стены, и Ионафан встал, и Авенир сел подле Саула; место же Давида осталось пустым.

И не сказал Саул в тот день ничего, ибо подумал, что это случайность, что Давид нечист, не очистился.

Наступил и второй день новомесячия, а место Давида оставалось пустым. Тогда сказал Саул сыну своему Ионафану: «Почему сын Иессея не пришел к обеду ни вчера, ни сегодня?» И отвечал Ионафан Саулу: «Давид выпросился у меня в Вифлеем; он говорил: „Отпусти меня, ибо у нас в городе семейное жертвоприношение и мой брат пригласил меня. Итак, если я нашел благоволение в очах твоих, схожу я и повидаюсь со своими братьями“. Поэтому он и не пришел к обеду царя».

Тогда сильно разгневался Саул на Ионафана и сказал ему: «Сын негодный и непокорный! Разве я не знаю, что ты подружился с сыном Иессея на срам себе и на срам матери твоей?

Ибо во все дни, доколе сын Иессея будет жить на земле, не устоишь ни ты, ни царство твое. Теперь же пошли и приведи его ко мне, ибо он обречен на смерть».

И отвечал Ионафан Саулу, отцу своему, и сказал ему: «За что умерщвлять его? Что он сделал?» Тогда Саул бросил копье в него, чтобы поразить его. И Ионафан понял, что отец его решился убить Давида.

И встал Ионафан из-за стола в великом гневе и не обедал во второй день новомесячия, потому что скорбел о Давиде и потому что обидел его отец его.

На другой день утром вышел Ионафан в поле, во время, которое назначил Давиду, и малый отрок с ним.

И сказал он отроку: «Беги, ищи стрелы, которые я пускаю». Отрок побежал, а он пускал стрелы так, что они летели дальше отрока. И побежал отрок туда, куда Ионафан пускал стрелы, и закричал Ионафан вслед отроку и сказал: «Смотри, стрела впереди тебя».

И опять кричал Ионафан вслед отроку: «Скорей беги, не останавливайся». И собрал отрок Ионафанов стрелы и пришел к своему господину.

Отрок же не знал ничего; только Ионафан и Давид знали, в чем дело.

И отдал Ионафан оружие свое отроку, бывшему при нем, и сказал ему: «Ступай, отнеси в город».

Отрок пошел, а Давид поднялся с южной стороны и пал лицом своим на землю и трижды поклонился; и целовали они друг друга, и плакали оба вместе, но Давид плакал более.

И сказал Ионафан Давиду: «Иди с миром; а в чем клялись мы оба именем Господа, говоря: „Господь да будет между мной и между тобой и между семенем моим и семенем твоим“, то да будет навеки».

И встал Давид и пошел, а Ионафан возвратился в город.