В месяце нисан, в двадцатый год царя Артаксеркса, было перед ним вино. И я взял вино и подал царю и, казалось, не был печален перед ним. Но царь сказал мне: «Отчего лицо у тебя печально? Ты не болен, этого нет, а верно, печаль на сердце?» Я сильно испугался и сказал царю: «Да живет царь вовеки! Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробниц отцов моих, в запустении и ворота его сожжены огнем!» И сказал мне царь: «Чего же ты желаешь?» Я помолился Богу Небесному и сказал царю: «Если царю благоугодно и если в благоволении раб твой пред лицом твоим, то пошли меня в Иудею, в город, где гробницы отцов моих, чтобы я обстроил его». И сказал мне царь и царица, которая сидела подле него: «Сколько времени продлится путь твой и когда возвратишься?» И благоугодно было царю послать меня, после того как я назначил время. И сказал я царю: «Если царю благоугодно, то дал бы мне письма к заречным областеначальникам, чтобы они давали мне пропуск, доколе я не дойду до Иудеи, и письмо к Асафу, хранителю царских лесов, чтобы он дал мне деревьев для ворот крепости, которая при доме Божьем, и для городской стены, и для дома, в котором бы мне жить». И дал мне царь, так как благодеющая рука Бога моего была надо мной. И пришел я к заречным областеначальникам, и отдал им царские письма. Послал же со мной царь военачальников со всадниками. Когда услышал это Санаваллат хоронит и Товия, аммонитский раб, то им было весьма досадно, что пришел человек заботиться о благе сынов Израилевых. И пришел я в Иерусалим. И, пробыв там три дня, встал я ночью с немногими людьми, бывшими при мне, и никому не сказал, что Бог мой положил мне на сердце сделать для Иерусалима; животного же не было со мной никакого, кроме того, на котором я ехал. И проехал я ночью через ворота Долины перед источником Драконовым к воротам Навозным, и осмотрел я стены Иерусалима разрушенные и его ворота, сожженные огнем. И подъехал я к воротам Источника и к царскому водоему, но там не было места пройти животному, которое было подо мною, и я поднялся по лощине ночью, и осматривал стену, и, проехав опять воротами Долины, возвратился. И начальствующие не знали, куда я ходил и что я делаю: ни иудеям, ни священникам, ни знатнейшим, ни начальствующим, ни прочим производителям работ я до того ничего не открывал. И сказал я им: «Вы видите бедствие, в каком мы находимся; Иерусалим пуст, и ворота его сожжены огнем; пойдем построим стену Иерусалима и не будем впредь в таком уничижении». И я рассказал им о благодеявшей мне руке Бога моего, а также и слова царя, которые он говорил мне. И сказали они: «Будем строить», – и укрепили руки свои на благое дело. Услышав это, Санаваллат хоронит и Товия, аммонитский раб, и Гешем аравитянин смеялись над нами и с презрением говорили: «Что это за дело, которое вы делаете? Уж не думаете ли возмутиться против царя?» Я дал им ответ и сказал им: «Бог Небесный, Он благопоспешит нам, и мы, рабы Его, станем строить, а вам нет части, и права, и памяти в Иерусалиме».