Книга Иова, глава 24 Иов, глава 24
Тяжелая жизнь бедных
Почему Всемогущий
не назначит время для суда?
Почему те, кто знает Его,
этих дней ожидают тщетно?
Люди передвигают межи,
пасут украденные стада.
У сироты угоняют осла
и вола у вдовы отнимают в залог;
с дороги сталкивают бедняка,
и должны скрываться все страдальцы земли.
Словно дикие ослы в пустыне,
выходят на свой труд бедные,
разыскивая в степи
пищу себе и детям своим.
Жнут они не на своих полях
и виноград собирают у нечестивых.
Не имея одежды, ночуют нагими –
нечем им от стужи прикрыться.
Секут их в горах дожди;
льнут они к скалам, ища приюта.
От груди отнимается сирота,
и младенцев у бедных берут в залог.
Не имея одежды, ходят они нагими;
нося снопы, остаются голодными.
Между стенами давят они масло из оливок;
страдая от жажды, топчут они виноград.
Стонут в городе умирающие,
и зовут на помощь уста израненных.
Но Бог не замечает несправедливости.
Преступления злых людей под покровом ночи
Есть те, кто восстают против света,
они не знают путей его
и не следуют по ним.
Меркнет день, и встает убийца,
чтобы убить бедняка и нищего.
Он крадется в ночи, как вор.
Ждет сумерек око распутника;
он думает: «Ничьи глаза меня не увидят» –
и закутывает лицо.
В темноте они вламываются в дома,
а днем запираются у себя;
свет им неведом.
Непроглядная тьма – их утро;
и отрадны им ужасы кромешной тьмы.
Судьба нечестивых
Но они – лишь пена на глади вод;
их земельный надел проклят,
и никто не пойдет к ним топтать в давильне виноград.
Сушь и зной поглощают снег,
а грешников – мир мертвых.
Позабудет их материнское чрево,
полакомится ими червь;
о злодеях больше никто не вспомнит,
они будут сломаны, словно дерево.
Они притесняют бесплодную и бездетную
и вдове не делают добра.
Но Бог и сильных одолеет Своей силой;
они утвердились, но нет им за жизнь ручательства.
Он дает им покоиться безмятежно,
но глаза Его видят их пути.
На миг вознесутся, и вот – их нет;
они падают и умирают, как все;
их жнут, как колосья.
Разве это не так? Кто во лжи меня обличит
и в ничто обратит мою речь?
24:11 Смысл этого места в еврейском тексте неясен.