Агриппа сказал Павлу: «Позволяется тебе говорить за себя». Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свою защиту: «Царь Агриппа! Почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться перед тобой во всем, в чем обвиняют меня иудеи, тем более что ты знаешь все обычаи и спорные мнения иудеев. Поэтому прошу тебя выслушать меня великодушно. Жизнь мою от юности моей, которую сначала проводил я среди народа моего в Иерусалиме, знают все иудеи. Они издавна знают обо мне, если захотят свидетельствовать, что я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению.

И ныне я стою перед судом за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам, которого исполнение надеются увидеть наши двенадцать колен, усердно служа Богу день и ночь. За эту-то надежду, царь Агриппа, обвиняют меня иудеи. Что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых? Правда, и я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея. Это я и делал в Иерусалиме: получив власть от первосвященников, я многих святых заключал в темницы, и, когда убивали их, я подавал на то голос.

И по всем синагогам я многократно мучил их, и принуждал хулить Иисуса, и, в чрезмерной против них ярости, преследовал даже и в чужих городах. Для этого идя в Дамаск с властью и поручением от первосвященников, среди дня на дороге я увидел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мной. Все мы упали на землю, и я услышал голос, говоривший мне на еврейском языке: „Савл, Савл! Что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна“. Я сказал: „Кто Ты, Господи?“ Он сказал: „Я Иисус, Которого ты гонишь. Но встань и стань на ноги твои; ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу и верой в Меня получили прощение грехов и жребий с освященными“. Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению, но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле иудейской и язычникам проповедовал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния. За это схватили меня иудеи в храме и покушались растерзать. Но, получив помощь от Бога, я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть что Христос должен пострадать и, восстав первым из мертвых, возвестить свет народу (иудейскому) и язычникам». Когда он так защищался, Фест громким голосом сказал: «Безумствуешь ты, Павел! Большая ученость доводит тебя до сумасшествия». «Нет, достопочтенный Фест, – сказал он, – я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла. Ибо знает об этом царь, перед которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из этого сокрыто; ибо это не в углу происходило. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь». Агриппа сказал Павлу: «Ты не много не убеждаешь меня сделаться христианином». Павел сказал: «Молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз». Когда он сказал это, царь и правитель, Вереника и сидевшие с ними встали и, отойдя в сторону, говорили между собой, что этот человек ничего достойного смерти или уз не делает. И сказал Агриппа Фесту: «Можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря». Поэтому и решился правитель послать его к кесарю.