Когда решено было плыть нам в Италию, то отдали Павла и некоторых других узников сотнику полка Августа по имени Юлий. Мы взошли на адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около асийских мест. С нами был Аристарх, македонец из Фессалоники.

На другой день пристали к Сидону. Юлий, поступая с Павлом человеколюбиво, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием. Отправившись оттуда, мы из-за встречных ветров плыли под прикрытием Кипра. И, переплыв море напротив Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские. Там сотник нашел александрийский корабль, плывущий в Италию, и посадил нас на него. Медленно плавая многие дни и едва поравнявшись с Книдом, по причине неблагоприятного нам ветра, мы подплыли к Криту при Салмоне. Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея. Но так как прошло много времени и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошел, то Павел советовал, говоря им: «Мужи! Я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни». Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, нежели словам Павла. А как пристань не была приспособлена к зимовке, то многие давали совет отправиться оттуда, чтобы, если возможно, дойти до Финика, пристани критской, открытой юго-западному и северо-западному ветрам, и там перезимовать. Подул южный ветер, и они, подумав, что уже получили желаемое, отправились, держась берега, вдоль Крита.

Но вскоре с острова поднялся ураганный ветер, называемый эвроклидон. Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам. И, набежав на один островок, называемый Клавда, мы едва могли удержать лодку. Подняв ее на борт, взяли канаты и стали обвязывать корабль; боясь же, чтобы не сесть на мель, спустили парус и таким образом носились. На другой день из-за сильного разбушевавшегося шторма начали выбрасывать груз, а на третий мы своими руками выбросили оснастку корабля. Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звезд и продолжалась сильная буря, то наконец исчезла всякая надежда на наше спасение. И как долго не ели, то Павел, став посреди них, сказал: «Мужи! Надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, чем и избежали бы этих бедствий и ущерба. Теперь же убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо ангел Бога, Которому принадлежу я и Которому служу, явился мне в эту ночь и сказал: „Не бойся, Павел! Ты должен предстать пред кесарем, и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобой“. Поэтому ободритесь, мужи, ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано.

Нам должно быть выброшенными на какой-нибудь остров». В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи, корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-то земле, и, вымерив глубину, нашли двадцать саженей; потом, на небольшом расстоянии вымерив опять, нашли пятнадцать саженей. Опасаясь, чтобы не попасть на каменистые места, бросили с кормы четыре якоря и ожидали дня. Когда же корабельщики хотели бежать с корабля и спускали на море лодку, делая вид, будто хотят бросить якоря с носа, Павел сказал сотнику и воинам: «Если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись». Тогда воины отсекли веревки у лодки, и она упала. Перед наступлением дня Павел уговаривал всех принять пищу, говоря: «Сегодня четырнадцатый день, как вы в ожидании остаетесь без пищи, не принимая ничего. Потому прошу вас принять пищу – это послужит к сохранению вашей жизни; ибо ни у кого из вас не пропадет волос с головы». Сказав это и взяв хлеб, он возблагодарил Бога перед всеми и, разломив, начал есть. Тогда все ободрились и также приняли пищу. Было же всех нас на корабле двести семьдесят шесть душ. Насытившись же пищей, стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море. Когда настал день, землю не узнавали, а усмотрели только некоторый залив, имеющий отлогий берег, к которому и решились по возможности пристать с кораблем. И, подняв якоря, пошли по морю и, развязав рули и подняв малый парус по ветру, держали к берегу. Попали на косу, и корабль сел на мель. Нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силой волн. Воины решили было умертвить узников, чтобы кто-нибудь, выплыв, не убежал. Но сотник, желая спасти Павла, удержал их от этого намерения и велел умеющим плавать первым броситься и выйти на землю, прочим же – спасаться кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля; и таким образом все спаслись на землю.