Когда же решено было отплыть нам в Италию, то сдали и Павла и некоторых других узников сотнику, по имени Юлию, из когорты Августовой. Сев на Адрамитский корабль, которому предстояло плыть вдоль берегов Асии, мы отчалили. С нами был Аристарх, Македонянин из Фессалоники. И на другой день мы пристали в Сидоне; и Юлий, человеколюбиво обращаясь с Павлом, позволил ему пойти к друзьям и воспользоваться их усердием. И отправившись оттуда, мы плыли под прикрытием Кипра, потому что ветры были противные; и переплыв море, омывающее берега Киликии и Памфилии, мы пристали в Мирах Ликийских. И там сотник, найдя Александрийский корабль, плывущий в Италию, посадил нас на него. Немало дней мы, медленно плывя, едва дошли до Книда. Так как ветер не позволял нам идти дальше, мы пошли под прикрытие Крита со стороны Салмоны, и с трудом, плывя вдоль Крита, пришли мы в некое место, называемое Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея.

Но, так как протекло немало времени, и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошел, то Павел убеждал их, говоря им: мужи, я вижу, что плавание это будет с бедой и большим ущербом не только для груза и для корабля, но и для нашей жизни. Но сотник больше доверял кормчему и начальнику корабля, нежели тому, что говорил Павел. А так как пристань не подходила для зимовки, то большинство было за то, чтобы сняться оттуда и, если бы было возможно добраться, перезимовать в Финике, пристани Критской, защищенной с юго-запада и с северо-запада.

И когда подул легкий южный ветер, они, подумав, что получили желаемое, подняли якорь и поплыли вдоль Крита, держась берега. Но вскоре обрушился на Крит ветер, поднимающий смерчи, называемый Евракилон. И так как корабль захватило, и он не мог противиться, мы отдались ветру и нас носило. Пронесшись мимо некоего островка, называемого Клавда, мы едва оказались в силах справиться с лодкой. Подняв её, они пользовались канатами, обвязывая корабль. И опасаясь как бы не быть выброшенными на Сирт, они спустили плавучий якорь и так носились. И так как нас сильно било бурей, они на другой день начали выбрасывать груз, и на третий день своими руками побросали оснастку корабля. И так как в течение ряда дней не показывались ни солнце, ни звезды, и буря свирепствовала немалая, — в конце концов, стала пропадать у нас всякая надежда на спасение.

Люди давно не ели. Тогда Павел, став посреди них, сказал: надо было, о мужи, послушавшись меня, не отходить от Крита и не терпеть этой беды и ущерба. И теперь призываю вас к бодрости, ибо ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль. Ибо ангел предстал мне этой ночью от Бога, Которому я принадлежу, Которому и служу, и сказал: «не бойся, Павел; пред Кесарем должно тебе предстать, и вот даровал тебе Бог всех плывущих с тобой». Поэтому бодритесь, мужи: ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано. Нам должно быть выброшенными на какой-то остров.

А когда наступила четырнадцатая ночь, как мы носились по Адрии, около полуночи моряки стали догадываться, что приближается к ним какая-то земля. И вымеряв глубину, нашли двадцать сажен; потом, на небольшом расстоянии, вымеряв снова, нашли пятнадцать сажен. И опасаясь, как бы не попасть нам на скалы, они, бросив с кормы четыре якоря, напряженно ждали наступления дня. Когда же моряки пытались бежать с корабля и спустили лодку на море под предлогом, что они якобы собирались бросать якоря с носа, Павел сказал сотнику и воинам: если эти не останутся на корабле, вы не можете спастись. Тогда воины отсекли канаты у лодки и дали ей упасть.

А пока день еще не наступил, Павел призывал всех принять пищу, говоря: четырнадцатый сегодня день вы проводите в ожидании без пищи, ничего не вкусив; поэтому призываю вас принять пищу; это ведь нужно для вашего спасения; ибо ни у кого из вас волос с головы не пропадет. Сказав же это и взяв хлеб, он возблагодарил Бога перед всеми и, преломив, начал есть. Все ободрились и тоже приняли пищу; было же всех нас на корабле двести семьдесят шесть душ. Насытившись пищей, они стали облегчать корабль, бросая пшеницу в море.

А когда настал день, земли они не узнавали, но различали какой-то залив с песчаным берегом, на который и хотели, если бы могли, вывести корабль. И сняв якоря, они пустили их в море; вместе с тем, развязав веревки рулей и подняв передний парус по ветру, держали к берегу. Попав же на песчаную отмель, они посадили на нее корабль. Нос увяз и остался недвижим, а корма разрушалась силою волн. Воины приняли было решение убить узников, чтобы кто-нибудь, выплыв, не убежал. Но сотник, желая спасти Павла, воспрепятствовал их намерению и велел умеющим плавать броситься и выходить на землю первыми, а остальным, кому — на досках, кому — на чем-нибудь от корабля; и так оказалось, что все спаслись на землю.