И было во дни Артаксеркса – этот Артаксеркс царствовал над ста двадцатью семью областями от Индии и до Эфиопии, – в то время как царь Артаксеркс сел на царский престол свой, что в Сузах, городе престольном, в третий год своего царствования он сделал пир для всех князей своих и для служащих при нем, для главных начальников войска персидского и мидийского и для правителей областей своих, показывая великое богатство царства своего и отличный блеск величия своего в течение многих дней – ста восьмидесяти дней.

По окончании этих дней сделал царь для народа своего, находившегося в престольном городе Сузы, от большого до малого, пир семидневный на садовом дворе дома царского.

Белые бумажные и яхонтового цвета шерстяные ткани, прикрепленные виссонными и пурпуровыми шнурами, висели на серебряных кольцах и мраморных столбах.

Золотые и серебряные ложи были на помосте, устланном камнями зеленого цвета, и мрамором, и перламутром, и камнями черного цвета.

Напитки подаваемы были в золотых сосудах и сосудах разнообразных, ценой в тридцать тысяч талантов; и вина царского было множество, по богатству царя. Питье шло чинно, никто не принуждал, потому что царь дал такое приказание всем управляющим в доме его, чтобы делали по воле каждого.

И царица Астинь сделала также пир для женщин в царском доме царя Артаксеркса.

В седьмой день, когда развеселилось сердце царя от вина, он сказал Мегуману, Бизфе, Харбоне, Бигфе и Авагфе, Зефару и Каркасу – семи евнухам, служившим пред лицом царя Артаксеркса, чтобы они привели царицу Астинь пред лицо царя в венце царском для того, чтобы показать народам и князьям красоту ее; потому что она была очень красива.

Но царица Астинь не захотела прийти по приказанию царя, объявленному через евнухов.

И разгневался царь сильно, и ярость его загорелась в нем. И сказал царь мудрецам, знающим прежние времена, – ибо дела царя делались пред всеми знающими закон и права, – приближенными же к нему тогда были: Каршена, Шефар, Адмафа, Фарсис, Мерес, Марсена, Мемухан – семь князей персидских и мидийских, которые могли видеть лицо царя и сидели первыми в царстве: «Как поступить по закону с царицей Астинь за то, что она не сделала по слову царя Артаксеркса, объявленному через евнухов?» И сказал Мемухан пред лицом царя и князей: «Не перед царем одним виновна царица Астинь, а перед всеми князьями и перед всеми народами, которые по всем областям царя Артаксеркса; потому что поступок царицы дойдет до всех жен, и они будут пренебрегать мужьями своими и говорить: „Царь Артаксеркс велел привести царицу Астинь пред лицо свое, а она не пошла“.

Теперь княгини персидские и мидийские, которые услышат о поступке царицы, будут то же говорить всем князьям царя; и пренебрежения и огорчения будет довольно.

Если благоугодно царю, пусть выйдет от него царское постановление, и впишется в законы персидские и мидийские, и не отменяется о том, что Астинь не будет входить пред лицо царя Артаксеркса, а царское достоинство ее царь передаст другой, которая лучше ее.

Когда услышат об этом постановлении царя, которое разойдется по всему царству его, как оно ни велико, тогда все жены будут почитать мужей своих, от большого до малого».

И угодно было слово это в глазах царя и князей; и сделал царь по слову Мемухана.

И послал во все области царя письма, писанные в каждую область письменами ее и к каждому народу на языке его, чтобы всякий муж был господином в доме своем и чтобы это было объявлено каждому на родном языке его.