…не раб и Закона

Как людям, знакомым с законом, конечно, известно вам, братья, что закон над человеком властен, покуда тот жив? Замужняя женщина, скажем, с живым только мужем законом связана; когда же супруг умирает, она от закона, который привязывал ее к мужу, освобождается. Если при живом еще муже сойдется она с другим мужчиной, то будет считаться прелюбодейкой. Но если умрет ее муж, она с ним законом не связана больше и, выходя за другого замуж, не нарушает тем самым супружеской верности.

Так и вы, братья мои, смертью тела Христова стали «мертвы» для претензий Закона; и ныне вправе принадлежать Другому — Тому, Кто из мертвых был воскрешен, дабы впредь приносить нам плод Богу. Когда мы жили по плоти, нашим телом владели греховные страсти, возбуждаемые Законом, и мы приносили свой плод смерти. Ныне же умерли мы для Закона, которым были связаны, от него мы свободны, и потому теперь мы в новом служении, служении по Духу, а не так, как встарь, по букве.

Закон и грех

Что же скажем: греховен Закон? Вовсе нет! Но если бы не Закон, я бы даже не знал, что такое грех. Я не знал бы желания, если бы Закон не говорил: «Не пожелай». Грех ведь в самой заповеди нашел повод к тому, чтобы возбудить во мне всякие недобрые желания: без Закона грех мертв. Когда-то я жил без Закона, но вот пришла заповедь — грех ожил, а я умер. И та заповедь, что должна была вести меня к жизни, обернулась для меня смертью, ибо грех нашел в заповеди для себя возможность обольстить меня, а потом через нее же и убить. Нет сомнения, что сам-то Закон свят, и всё, что велит он, свято, праведно и хорошо.

Но неужели это доброе принесло мне смерть? Конечно же, нет! Грех сделал это. Так должна была открыться его истинная природа. Когда грех использовал доброе, чтобы умертвить меня, он через заповедь стал более грешен, чем когда-либо.

В состоянии внутреннего разлада

Совершенно очевидно, что Закон духовен, но я человек, я из плоти и продан в рабство греху. Мне поступки мои непонятны: я делаю не то, что хочу, а то, что ненавижу. Но если я делаю вовсе не то, что хочу, не признаю ли я тем самым, что Закон хорош? Тогда получается, что не я такие поступки совершаю, а завладевший мною грех. Знаю я, что во мне, в плоти моей, ничего доброго нет. Как ни хочется мне делать доброе, я не в силах. И выходит: то хорошее, что хотел бы я делать, не делаю я; а злое, которого не хочу, я совершаю. Но если делаю то, чего [я] не хочу, значит, это уже не я действую, а грех, который во мне.

Здесь я вижу закон: стоит мне захотеть какое-то сделать добро, тотчас злое у меня наготове. В душе я радуюсь закону Бога, но в теле моем видится мне действие иного закона, того, что воюет с законом, который умом я своим признаю. Этот, овладевший моим телом закон есть закон греха. Он и делает меня своим пленником. Несчастный я человек! Кто избавит меня от сего тела, из-за греха смерти подверженного? Кто, кроме Бога?! Благодарю Его через Господа нашего Иисуса Христа!

Итак, сам по себе, умом своим, служу я закону Бога, природой же плотской — закону греха.